Твоя примерная коварная жена - Страница 30

Она прислушалась к себе, не шевельнутся ли в душе какие-нибудь чувства к теперь уже бывшему начальнику службы безопасности ее фирмы. Но в душе было пусто, сухо и неприкаянно, как в пустыне. Что ж, и в пустыне цветут сады, если захотеть. С этой мыслью Элеонора Бжезинская, вздохнула, надела свой стильный и дорогой до невозможности кожаный плащ, забрала папку, оставленную Ушаковым, зная, что не притронется к ней, потому что будет полночи гонять в голове мысли про неожиданно влюбленного Меркурьева и о том, что с ним делать, выключила свет в кабинете и поехала в свой пустой загородный дом. Больше всего ей хотелось разреветься.

Глава восьмая

Наши дни

Дмитрий Воронов

«Как интересно. Бжезинская и Бутакова, оказывается, больше не живут со своими мужьями. Нет, все-таки бизнес – совершенно определенное зло, которое ломает психику и калечит души», – рассуждал Дмитрий Воронов по дороге на работу, радуясь, что изменение сознания, связанное с жаждой наживы, не коснулось его Лельки.

Впрочем, Лелька была единственной владелицей салона красоты, который создала с нуля своими руками, талантом и упорством, и делить результаты труда ей было совершенно не с кем. Может быть, дело именно в том, что у «ЭльНора» изначально было три соучредителя, и если тяготы и трудности первых лет поровну ложились на плечи всех, то славу и процветание поделить они уже не смогли?

Тем не менее интересно, что в горниле страстей, связанных с разделом строительной фирмы, сгорели семейные узы. Кстати, почему Бутакова соврала? Воронов то и дело возвращался к этой мысли. В том разговоре, в котором она заявила Дмитрию, что ее хотят убить, она сообщила, что устроилась на работу к Горохову, в конкурирующую с «ЭльНором» фирму «Ганнибал», только потому, что их семье не прожить на зарплату мужа. Но ведь к тому моменту они с мужем уже расстались, и Элеонора Константиновна вполне могла сказать, что ей нужно зарабатывать на себя, рассчитывать больше не на кого. Но не сказала. Почему?

Конечно, ее нежелание распространяться перед малознакомым человеком о личных обстоятельствах было в общем-то понятно, но тем не менее маленькая ложь всегда зарождала у Дмитрия Воронова большое недоверие, и он снова и снова возвращался мыслями к своему разговору с Бутаковой, в котором она высказала опасение за свою жизнь.

Элеонора Вторая (а Дмитрий знал, что в «ЭльНоре» ее за глаза называли именно так) была уверена, что Элеонора Первая вынашивает планы по ее физическому устранению, чтобы отобрать долю Бутаковой в «ЭльНоре».

– Понимаете, долю Бориса она выкупила, но для этого ей пришлось влезть в огромные долги, и денег на то, чтобы цивилизованно решить вопрос со мной, у нее просто не осталось.

– А вы готовы?

– К чему? – не поняла Бутакова.

– К тому, чтобы цивилизованно решать вопрос со своей долей. Вы делали заявление, что готовы ее продать?

– Я не готова ее продавать, – упрямо вздернутый подбородок Бутаковой задрожал. – Но у меня нет выхода. Через полгода, максимум год от «ЭльНора» останется только название. Бжезинский поступил мудро, продав свою долю сейчас, когда она стоит максимально дорого. Через год я смогу получить за свои тридцать три процента сущие копейки.

– В ваших словах отсутствует логика. – Воронов пожал плечами, потому что в то, что Бутакову хотят убить, не верил. Кому она нужна, курица. Уж точно не королевишне Бжезинской. – Если через год стоимость акций будет стремиться к нулю, как говорят физики, то зачем вашей бывшей подруге вас убивать? Ради будущего нуля?

– Она хочет меня убить, чтобы я не путалась у нее под ногами, – в голосе Бутаковой звучала абсолютная уверенность в своих словах. – Из-за нашего скандала у «ЭльНора» стоят все продажи, Элеоноре не хватает денег, и она винит в этом меня. И хочет отомстить, как вы не понимаете? Тем более я ушла работать в «Ганнибал», а Эдуард не скрывает, что мечтает подмять «ЭльНор» под себя. Я же, зная ситуацию в фирме изнутри, могу служить для него неплохим подспорьем. И хотя я пришла в «Ганнибал» не для этого, Бжезинская мне не верит.

– Конечно, вы пришли в «Ганнибал» строить дома, а Горохов взял вас исключительно из человеколюбия. Элеонора Константиновна, вы же взрослый человек, вы же не можете не понимать, что Эдик взял вас только для того, чтобы подобраться как можно ближе к «ЭльНору», и как только его планы увенчаются успехом, если они увенчаются успехом, – поправился он, – то вы сразу станете ему не нужны и он выбросит вас из фирмы в один момент.

– Вы не правы, – в голосе Бутаковой зазвучали близкие слезы.

– Я прав, и вы это знаете, – мягко сказал Воронов. – Элеонора Константиновна, с моей точки зрения, ваш новый работодатель представляет для вас гораздо большую угрозу, чем Бжезинская, но если у вас есть конкретные факты, то, несомненно, я готов вас выслушать.

– У меня есть факты, – сообщила Бутакова, и выслушать ее Дмитрию действительно пришлось.

Они заканчивали разговор, оказавшийся трудным, длинным и каким-то бестолковым, что ли, когда у Воронова зазвонил телефон.

– Слушай, Димка, – услышал он в трубке голос своего начальника, подполковника Ивана Бунина, – бросай все свои дела и дуй срочно в хостел «На четверых». Знаешь, где это?

– На Комсомольской, – быстро ответил Воронов, хорошо знающий городскую географию и отлично разбирающийся в отелях, хостелах и даже сдающихся внаем комнатах. – А что случилось?

– Да позвонили оттуда, что у них постоялец пропал. Оплатил номер на неделю, назавтра исчез, но они не волновались, потому как он говорил, что у него визит с возможными поездками связан, но уже десять дней прошло, а он так и не появляется и вещи не забирает, и паспорт. Чуешь, к чему я?