Твоя примерная коварная жена - Страница 22

Муж швырнул в ее машину камень. Швырнул на скорости, что многократно увеличило риск травмы. Если бы она не притормозила, то камень мог попасть в голову. Получается, что муж хотел ее убить? Боже мой, это же бред какой-то. Этого не могло быть, но тем не менее крошево разбитого стекла неопровержимо доказывало правоту ее страшной догадки. Как с этим жить дальше? Опустошенная, она сидела в машине, пытаясь найти внутри себя подсказку к ответу на этот вопрос, но в голове звенела пустота. Гулкая, мертвая, немая.

Со стороны входа в офисное здание бежал охранник. Кажется, его звали Глеб. Сейчас она не могла точно назвать даже свое собственное имя, не то что имя какого-то охранника. Вновь навалилась дурнота, в которой качалось перепуганное мужское лицо. Шевелились губы, но звука она не слышала. Эти губы отчего-то показались ей смешными. Он вообще был смешным парнем, этот самый Глеб. Кажется, Глеб. Интересно, есть ли у него жена, и если есть, то швыряет ли он в ее машину камнями? Или у этих молодых еще нет машины?

Да, вот еще смешное. Ее пытались забить камнями, как будто она прелюбодейка. Или это наказание за измену? Но ведь изменила она не мужу. Кажется, в Библии существовало восемнадцать грехов, за которые полагалась подобная казнь. Нужно будет как-нибудь найти, в чем именно эти грехи заключались. Глядишь, и найдется, за что именно муж хотел ее наказать. Это была последняя мысль, за которую зацепилось сознание Эллы перед тем, как она погрузилась в глубокий обморок.

* * *

Наши дни

Нора

Ее пожирало пламя. Она просто физически ощущала, как гудит внутри ровный мощный огонь, как трещат снопы и разлетаются искры, как жар струится по венам, разогревая кровь, заставляя голову и тело пылать, несмотря на сентябрьскую сырость.

У пламени было имя. Ненависть. Мощная, целенаправленная, неукротимая ненависть, от которой во сне скрежетали зубы. Если бы ей в детстве сказали, что когда-нибудь она сможет так яростно ненавидеть, Нора ни за что бы не поверила. И если бы в молодости ей сообщили, что объектом столь страстной нелюбви станет Элла, верная, надежная Элка, с которой они были свидетельницами на свадьбах друг друга, она бы рассмеялась фантазеру в лицо.

Подружка давно стала ее тенью, ее вторым я. Она знала все Норины тайны и робкие радости. Кроме мужа, только она знала, что Нора спит, не выключая маленького ночника, потому что до остановки дыхания боится темноты и живущих в ней чудовищ. Только при Элле она не стеснялась в минуту задумчивости ковырять пальцем в носу. Была у нее такая оставшаяся с детства то ли слабость, то ли просто дурная привычка.

Она и сама не знала, кто из них первый придумал создать «ЭльНор». За давностью лет кануло в вечность, чья это была идея, но название фирмы родилось сразу у обеих, и ни у кого не вызывало вопросов. «ЭльНор». Элла и Нора. Две половинки единого целого.

Нет, с самого первого дня их знакомства было понятно, что они очень разные. Одна – коренная москвичка из балетно-чиновничьей среды. Вторая – деревенщина из маленького поселка под Урюпинском. Одна – роскошная, элегантная, уверенная в себе красавица, вторая – неуклюжая простушка, обожающая пончики с корицей. Одна рисковая и смелая, вторая вечно сомневающаяся в себе. Они оставались непохожими всегда, даже тогда, когда обе очень сильно изменились под воздействием обстоятельств.

В какой момент эта непохожесть стала раздражать Нору? У нее не было ответа на этот вопрос. Ей казалось, что просто в какой-то момент она проснулась утром и поняла, что ей не будет покоя, пока по земле ходит Элла. И даже тот факт, что сейчас своими действиями Элка угрожала безопасности и стабильности их бизнеса, не имел основополагающего значения.

Элла могла вести себя тише воды, ниже травы, ничего не предпринимать и вообще не ссориться с Норой, согласившись на все ее предложения и условия. От этого Нора не стала бы ненавидеть ее ни на йоту меньше. Ее внутренний жар могло остудить только полное физическое устранение раздражающего фактора. А это означало, что Эллу нужно убить.

Мысль эта, промелькнув в голове впервые, ужаснула, оставив чувство опустошения. Нора не была убийцей. То есть та Нора, которую она привыкла каждое утро видеть в зеркале, не могла быть убийцей. С этим убеждением она прожила сорок три года и, как оказалось, ошиблась.

По крайней мере, когда мысль вернулась, а потом начала приходить регулярно, снова и снова, в ней уже не было ничего пугающего. Убить – на самом деле просто, особенно если обладаешь высоким интеллектом и умеешь продумывать мельчайшие детали. Нора умела.

План убийства был простым, легко выполнимым, а главное, практически ненаказуемым. И человек, готовый помочь Норе воплотить его в жизнь, нашелся очень быстро. Это был человек из самого ближнего Элкиного круга, ближе не бывает.

Маховик преступления был уже запущен, оставалось только ждать. Но именно ждать Нора не умела. Так было с раннего детства. Ожидания Нового года, экзамена, первого свидания с новым кавалером были одинаково невыносимы. Минуты растягивались на часы, часы на сутки. Норе всегда казалось, что циферблат издевается над ней, отодвигая стрелки все дальше и дальше от заветной цели.

Ее одинаково раздражало стоять на остановке в ожидании автобуса и терпеть, пока закипит чайник. Она сама была стремительной и порывистой, и растянутая вечность ожидания кололась как чужой, кусачий свитер, который хотелось стянуть через голову и отбросить в сторону. Нет ничего хуже, чем ждать и догонять. Это действительно правда. Особенно когда долго и мучительно ждешь чьей-то смерти.