Твоя примерная коварная жена - Страница 52

Глава тринадцатая

Наши дни

Нора

То, что парень пропал, Нору жутко веселило. Она понятия не имела, куда он подевался, да и не было ей ни малейшего дела до какого-то там непонятного Степы Ушакова. По ее разумению, этот вихрастый лопоухий щенок был сто лет никому не нужен, а его исчезновение объяснялось очень прозаически – завис у девушки, ушел в запой, сорвался к родителям. Однако шумиха, поднявшаяся вокруг этого исчезновения, была как нельзя кстати. Все, что приводило к сгущению тумана вокруг «ЭльНора», сегодня играло ей на руку.

Чем больше обесценивалась компания, тем проще было выкупить ее у двух других учредителей. А в то, что после того, как она станет единоличной владелицей «ЭльНора», дела у фирмы пойдут в гору, она даже не сомневалась. Впрочем, владеть фирмой в одиночку, тащить на себе тяжкий груз постоянного принятия сложных решений она и не собиралась. Избавиться от ненавистной Эллы, по дешевке скупить долю дурака Борьки, а затем подороже продать компанию, чтобы уехать в Москву, – таков был план Норы, которому она собиралась следовать дотошно и скрупулезно. «Изумрудный город»? Ха-ха, затея, рассчитанная на дураков. Так смешно, что никто этого не видит.

То, что Элка отправится в Москву, немного путало карты. В планах Норы по физическому устранению соперницы поездка в столицу не значилась, но, к счастью, Элла задержалась в Первопрестольной ненадолго и снова вернулась домой, на место своей скорой гибели. Нора проверила, выполняется ли данное ею поручение, и удостоверилась, что все идет как по маслу.

Человек, осуществляющий ее просьбу, следовал всем рекомендациям истово и все делал так, как надо. Можно было не сомневаться в том, что бесславный конец ждет проклятую Эллу уже очень скоро. В худшем случае это будет инвалидность, а если повезет, то и смерть. Повезет, разумеется, ей, Норе.

Она рассеянно улыбнулась своему отражению в зеркале, которое тут же улыбнулось ей в ответ. Любили они друг друга со своим отражением, что тут скажешь. И в последнее время им везло. Все складывалось как нельзя лучше, и Нора все чаще думала о том, что ссора с Эллой и разлад с мужем, которые сначала рассматривались ею как крушение жизни и огромное несчастье, на самом деле были очень даже на руку. Вот уж точно, человек предполагает, а бог располагает.

Она довольно потянулась, как кошка, наевшаяся сметаны, и искоса снова кинула взгляд в зеркало. Нет, несомненно, новый способ держать себя в тонусе ей к лицу. Глаза блестят молодо, задорно. И даже темные круги – последствия ее нового образа жизни – ничуть ее не портят, лишь придают некоторую загадочность и легкую томность.

Эх, если бы можно было плюнуть на работу, поехать в Москву, а еще лучше в Париж или в Вену, побродить по осенним европейским улицам, разглядывая свое отражение в витринах дорогих магазинов, посидеть в маленьких уютных кафе, где пахнет настоящим кофе и выпечкой, посмотреть, как лениво течет вода в Сене или в Вене, притоке могучего Дуная, как плывут по ней желтые листья, шевелящиеся от речной ряби, как низко летают чайки, высматривающие добычу, как целуется молодежь на набережной. Веселая, небрежно одетая, растрепанная и счастливая молодежь, еще не знающая, что уготовила жизнь, и уверенная, что впереди ждет только хорошее. Когда Нора была маленькой девочкой и наивной девушкой, она тоже так считала. И перестала, только повзрослев.

Она перевела взгляд с зеркала на оконное стекло и легонько вздохнула. За ним стояли реалии ее сегодняшней жизни. Мокрая улица, покрытая серым рваным покрывалом, из которого мелкими перьями сыплется колкая морось осеннего дождя, унылого и беспросветного, как старость. И отчего осень в их городе всегда выглядит так уныло?

Нет, не уехать сейчас ни в Париж, ни в Вену, ни даже в Москву. Во-первых, потому, что она должна доделать ту работу, которую добровольно взвалила на себя. Она не может ее не выполнить, потому что на кон поставлено все. А во-вторых, не может она сейчас позволить себе никакие увеселительные поездки. Прогулки по набережной, круассаны и ароматный кофе по-венски остались в прошлой жизни, а в нынешней у нее на них просто нет денег.

Нора непроизвольно сжала руки в кулаки. Много лет она работала как проклятая, чтобы иметь возможность не думать о деньгах. Она старалась, чтобы они просто были. Были всегда. И их хватало на приличное жилье, машину, обучение дочери, еду в самых дорогих ресторанах, возможность улететь в английские туманы, или французские лавандовые поля, или в Венскую оперу в любой момент, как только возникнет желание. Конечно, бывали времена, когда она жила иначе и считала каждую копейку, но они же кончились, кончились, канули в прошлое, и как же тяжело, что сейчас она снова вынуждена жестко экономить. Гораздо тяжелее, чем было раньше, когда она еще не привыкла к роскоши и жизни на широкую ногу.

Надежда на то, что скоро все устаканится, образуется, вернется, горела в ней ярким неукротимым огнем, тем самым, который, отражаясь в ее глазах, вызывал страх окружающих. Да-да, она видела, что знакомые ее сторонятся. Да что там знакомые! Даже дочь, ее родная дочь свела общение с матерью к самому минимуму. Их телефонные разговоры и то становились все короче. «Как дела? – Нормально». Вот и все. Нора лениво подумала о том, что ей интересно, как девчонка сейчас ведет себя с отцом. «Надо будет спросить, когда она позвонит в следующий раз», – решила она и тут же забыла об этом, вернувшись мыслями к своей главной задаче – единовластному владению «ЭльНором» и уничтожению ненавистной Эллы.

Как всегда в минуты особенной ненависти к чему-либо, у нее заболела голова. Тяжело, надсадно, охватывая всю голову сдавливающим виски и затылок обручем, от которого не было спасения. Таблетки от этой боли не помогали, лишь приглушали ее, загоняли в далекие уголки мозга, откуда она скалилась, рычала, шипела, готовая в любой момент выскочить обратно, чтобы наброситься на Нору, впиться в нежную мозговую мякоть и терзать-терзать-терзать без надежды на спасение.